1.

      Сквозь приспущенный до пола тонкий полог тюля сотнями лучиков в глаза било утреннее солнце. Несмотря на легкий полумрак комнаты, в ней ясно вырисовывались очертания мебели. Элегантный столик - биде, вычурный силуэт стула черного дерева с решетчатой спинкой, справа - сервант с горками украшенной вычурными вензелями посудой, матовый экран телевизора на кронштейне, слева - двуспальная кровать. "Ложе" - поправил себя Джордж. Именно таким в его представлении было определение кровати. Не лежбище, не траходром - упаси Господи, на ней ведь спали его родители, а именно Ложе. Причем с большой буквы.
     Босые ноги погрузились в ворсистую ткань индийского ковра, привезенного отцом из командировки. Рисунок был двусмысленным: женщина оседлавшая тигра, залезла рукой ему под брюхо. В детстве Джордж полагал, что она, наверно, гладит ему брюхо. Сейчас он готов был предложить более волнующие версии.
     Под прозрачной простыней шевельнулась тонкая фигура. На мгновение - а он это делал почти каждый раз, когда будил по выходным мать, Джордж приостановился. Сквозь простыню проглядывался силуэт тела, при виде которого он ощущал, как сердце начинает гнать кровь по сосудам с удвоенной силой маленьких и резких ударов. Мать, как всегда, спала на животе, раскинув руки и ноги, словно находилась в неведомом беге. Рыжая прядь разметалась по подушке, закрыв щеку , обрамленный изящными губами рот был полуоткрыт и в его глубине поблескивали белые жемчужины зубов.
     Джордж даже пожалел, что сегодня - в отличие от большинства суббот и воскресений, простыня с головы до ног покрывала мать. Обычной картиной было видеть сбившуюся простыню или одеяло, приоткрывавшие кусочки тела - часть бедра, спины или ноги. Особенно запомнился случай, когда взору Джорджа предстало своего рода уникальное видение - бесподобная по красоте спина и лишь наполовину прикрытая часть задницы матери. Тогда Сергею уже было 14 с половиной лет, и он уже мог сравнивать тело человека, прозанимавшегося долгое время спортивными и бальными танцами с неуклюжими фигурами своих сверстниц, сплошь прыщавых и прокуренных.
     Сквозь простыню можно было даже разглядеть ажурный узор трусиков. "На этот раз черные" - отметил Джордж. А вот силуэта лифчика не было - значит, мать его сняла перед сном? Такое редко случается - на его памяти раз пятый или шестой. И от чего это зависело он не знал.
     Отношения с родителями у Сергея с детства были простыми и легкими - его никогда не били, отец старался даже голоса не повышать. Вполне возможно, это было связано с его неплохой успеваемостью в школе (хорошие оценки, впрочем, не мешали ему водиться с местной шпаной) а также природной смышленностью или, как говорила покойная бабушка - внутренней толковостью.
     С детства Джордж - кличка закрепилась за ним чуть позже, когда он превратился в компанейского красавца-парня, отменно бацающего на гитаре, посещал пару-тройку различных спортивных секций, кружков моделирования. Успехов больших нигде не добивался, но везде был признан одаренным, хотя чуть и ленивым. Легкому течению жизни немало способствовало положение отца - подполковника, а затем добравшегося до заветной звезды генерала, офицера - летчика. В деньгах семья никогда не испытывала нужды, а свезенные со всего мира - точнее из Анголы, Кубы, Вьетнама, Индии, Китая, Египта, ГДР, Франции и так далее, сувениры были главной гордостью Джорджа в детстве. В квартирах же некоторых его знакомых, чьи родители тарабанили на местном комбинате, сувениров, окромя пустых бутылок из-под водки никогда не водилось. Послушать "Грюндиг" или первый в их городе двухкассетник "Шарп" у Сергея дома в классе записывалась очередь. По вполне понятным причинам, годам к 14 предпочтение он стал оказывать наиболее смазливым представительницам слабого пола.
     Отец по роду службы - к тому времени он прочно осел в штабе и заведовал материальным снабжением чуть ли не целого корпуса (или армии?), частенько мотался по командировкам. Джордж не обремененный тяжестью материнского надзора вел жизнь веселого шалопая, неглупого и чего-то хотящего от этой жизни. В первый раз он остался с матерью наедине, когда отец отправил их обоих в Варну на две недели. И как позже догадался Сергей, сделал это не без задней мысли - одинокая красивая женщина на курорте рано или поздно станет объектом желания. А кольцо на пальце - ну, что же - его всегда ведь снять можно. Жара, в конце концов...
     Мать догадывалась о роли Сергея, хотя он сам ни черта в играх этих взрослых не смыслил, и вела себя крайне аккуратно. По крайней мере, Джордж, позже вспоминая эту поездку был уверен, что мать никто не трахнул или, что в общем при ее темпераменте тоже было возможным, она никого. В то лето Сергею исполнилось двенадцать лет, и отец им был вполне доволен...

     2.

     Он дотронулся до атласной кожи плеча и легонько его потряс.
     -- Мам, вставай, уже половина десятого.
      Мать заворочалась и внезапно резко и, мягко как кошка, перекатилась на спину. Простыня при этом не оголила ни сантиметра тела. В лицо Джорджу взглянули широко распахнутые, несколько миндалевидной форсы, серо-зеленые глаза.
     -- Сколько? - позевывая спросила она
     -- Полдесятого, - оттарабанил на автомате Сергей.
     Мать протянула к его шее нежные смугловатые руки, слегка тронутые золотистым пушком, привлекла его к себе и аккуратно поцеловала в щеку.
     -- Спасибо, моя радость. Давай иди в ванную, а я пойду на кухню - тебе сегодня яичницу с ветчиной и помидорами?
     -- Как всегда, - подтвердил Джордж и вышел из комнаты.
     Выйдя из ванной, он включил в большой комнате телевизор и настроил его на канал MTV. С кухни донеслись тем временем звуки закипающего чайника и дразнящий аромат яичницы. Посидев для приличия еще пару минут перед голубым экраном ( в конце концов, здоровый парень, в армию скоро забрать грозятся, а завтрак себе готовить не хочет), Сергей отправился на кухню.
     Мать, с водопадом рыжевато-светлых волос на плечах и не слишком длинном домашнем халатике, стояла, наклонившись к отделению духовки плиты, спиной к нему. На обозрение Сергея предстали две стройные, бронзовые от загара ноги и разделенная на два полушария задница, контуры которой проглядывали сквозь ткань халата. Чуть ниже живота засвербило и он почувствовал, как его член начинает непроизвольно вставать. Единственный выход из неловкой ситуации - поскорее сесть на стул и заняться чем-либо посторонним, а не разглядыванием аппетитной попки и стройных ног собственной матери.
     "Это сведет меня с ума. Рано или поздно" - решил про себя мрачно Джордж. Последние пару лет, когда он стал обращать внимание на мать (этот интерес долгое время им не осознавался, пока он случайно не встретил ее на улице в ее любимом летнем наряде - шпильки, короткая юбка и красивый светлый пиджак), мысль о том, что он может иметь с ней отношения не только матери-сына, будоражили воображение. Тем временем, мать, похоже, не замечала того воздействия, которое она оказывала на своего подрастающего сына.
     Встречая сына из школы или института, она привычно обнимала и целовала его. Лишь однажды она что-то заподозрила, когда Сергей, обнимая ее за талию, случайно рукой прошелся по ее заднице. Это стало причиной вопроса во время вечернего чаепития, который ввел Джорджа в большое смущение. Мать как-то наивно и прямо спросила его о том, не возбуждается ли он после этих поцелуев. Сергей пробурчал что-то вроде того, что нет, тема была замята, но осадок неловкости остался.

     Кроме этого, в отношениях Сергея с матерью был еще один аспект, который так или иначе можно было истолковывать разными способами. Дело в том, что увлекшись лет с одиннадцати фотографией, Джордж быстро обнаружил в себе недюжинные таланты. Его фотографии постоянно занимали первые места на школьных выставках, а годам к пятнадцати за сделанные им снимки он стал получать первые деньги - это произошло после того, как он отослал несколько самых удачных в пару газет и журналов. Впрочем, само по себе это банальное занятие не было бы столь увлекательным, если бы с тринадцати лет Джордж не начал фотографировать мать.
     Поначалу она отнеслась к этой затее скептически, но затем привыкла, и ей даже стало льстить, что собственный сын уделяет ей столько внимания. Большинство фотографий были совсем банальными: типа "в кругу родственников", но некоторые были более откровенными. Например, серия снимков, запечатлевшая мать в разных комбинациях нижнего белья. Или мать в мини-юбке и в туфлях на высоких каблуках. Отдыхающая, привычно закинувшая ногу на спинку дивана: И многое другое.
     Мать, однако продолжала громыхать сковородками в нижнем отсеке плиты. И хотя она могла присесть на корточки, она наоборот, еще больше наклонилась. Теперь из под кромки халатика отчетливо проглядывали тонкие ажурные трусики. Мысль буквально штурмом ворвалась в голову Сергея. Это было так и неожиданно, но с первого взгляда логично, что даже не хотелось этому верить.
     " Она знает, что я у нее за спиной. Но продолжает стоять в такой позе. Зачем?" И если бы не излишняя перевозбужденность, которая одолевала Сергея с того момента, когда он утром вошел в комнату матери, он вряд ли сделал бы это. Но сейчас мозг был отключен, и в дело вступили инстинкты и чувства - древние как Земля, и властные, как старинные языческие боги.
     Сергей на автомате встал со стула, сделал два шага к наклонившейся вперед фигуре и неожиданно сам для себя положил руки на талию матери. Затем они заскользили выше, пока не нащупали мягкие и сочные полушария грудей. Торчащий как столб в домашних трениках член, уткнулся в обтянутую синей материей задницу.
     -- Сергей, ты что? Совсем с ума сошел? - попыталась оттолкнуть Джорджа мать. Однако сделала она это как-то не очень активно. Даже наоборот - ее тело слегка выгнулось под давлением пальцев сына, одна рука которого уже сместилась чуть ниже живота. Каким-то пятым чувством поняв, что никакого отпора мать не собирается оказывать, несмотря на ее возгласы, Сергей стал действовать активней. Его руки проникли глубоко под халат матери и вот, оно!
     Пальцы Джорджа прошлись по чудесным шелковистым волосам лобка и он погрузил их во влажную щель половых органов. С каждой секундой Сергей учащал движения своих рук и мать, отбросив томной рукой прядь рыжих волос с лица, громко застонала. Ее стоны становились все громче и громче и наконец она стала изгибать свое тело в такт движениям рук сына.
     -- Поглубже...- страстно прошептала мать, и Сергей, пыхтя от усилий опустился на колени перед матерью и потянул прозрачные трусики вниз. Мать, повернувшись лицом к сыну и опершись на кухонную стойку, грациозно, как лань, переступила ногами и трусики с влажным пятном на них красиво спустились с ее стройных, несколько полных в ляжках ног на пол.
     Затем Сергей, стараясь почему-то не смотреть матери в лицо, поднял полы легкого халатика и прильнул лицом к темнеющему на фоне загорелого тела, чуть ниже подтянутого живота, треугольнику волос. Язык нащупал набухшие от возбуждения половые губы и теплую, сочащуюся влагой щель между ними. Мать снова застонала - на этот раз гораздо громче, и запустила пальцы в спутанную шевелюру волос Джорджа.
     -- Давай, давай, поглубже, - глуховато простонала она. Руками она стала задавать Сергею ритм, двигая его голову то вверх, то вниз. Язык Сергея проник глубоко внутрь пылающего страстью отверстия, и каждое его движение вызывало бурную реакцию матери - она крутила бедрами, которые властно обнимали руки сына, стонала, изгибалась телом.
     Это длилось достаточно долго, пока мать неожиданно оторвала голову сына от своей вагины и задрала ее вверх. В лицо Джорджу брызнули два зеленоватых огонька, плескавшихся в море глаз матери. Они манили, просили, они приказывали...
     -- Дорогой, давай я тоже тебе помогу... - с хрипотцой произнесла мать. Она наклонилась и нежно, в долгий засос поцеловала сына в губы. Ее язычок ворвался в рот Джорджа и прошелся по внутренней стороне щеки.
     -- Ну почему так поздно! - возникло в голове у Сергея, но мысль исчезла быстрее, чем пришла. Его руки нежно гладили бедра и ноги матери, а два пальца большой руки он ввел ей в пизду и начал энергично ими двигать. Мать, отталкиваясь телом от стойки помогала сыну. Затем она опустилась на колени и Сергей вынужден был невольно встать.
     Ее теплые и нежные руки пробежались по штанам сына и через какое-то мгновение он уже оказался со спущенными трусами. Жар материнских рук, нежно ласкавших член сына, привел Сергея в какое-то странное состояние полного блаженства и кайфа, равного которого он никогда еще не испытывал.
      Губы матери сомкнулись на головке его члени и она, усердно помогая себе руками, стала насаживаться на фаллос Джорджа. Заведя руки за уши матери, Сергей начал управлять этим процессом, задавая ей определенный ритм. Бурное дыхание матери, сопровождающееся почмокиванием, прерывалось стонами Джорджа, который был уже на грани блаженства. Освободив ротовую полость от груза мощного, обвитого венами, как дерево в джунглях лианами, члена, мать обеими руками начала его дрочить. Она сидела на корточках, и халатик никак не прикрывал крепких, загорелых ног.. Потом мать снова взяла в рот и член Сергея начал пульсировать в такт ласкам губ матери.
     Издав глубокий стон, Сергей начал продвигать член в рот матери. Фактически он ее трахал - только в рот. Пальцы матери мяли его яички и раздувшись на мгновение как пожарный шланг в момент подачи воды, член Сергея выплеснул в рот матери водопад густой и жирной как сметана спермы...

     3.

     Подождав, пока мать не вышла из ванной, Сергей властным рывком привлек ее к себе и его губы впились в ее рот. Тонкий, игривый язычок порхал у него во рту, а его язык грубо и упрямо долбил ротовую полость матери. Их ласки, перемежающиеся стонами и чмоканьем продолжались несколько минут. Затем мать легонько оттолкнула Джорджа и сказала:

Звони скорее! Просто подними трубку и набери номер, всё остальное девушка сделает сама. У нас девушки на любой вкус - блондинки, брюнетки, рыжие, худенькие, полные, ... Скорее утоли свой секуальный голод! Вход »