- Я Таня,-пискнула девушка и тут же схлопотала от председателя шлепок по израненной спине.
     - Ты что, сука, думаешь, что я буду напрягать свой старый маразматический мозг, чтобы запомнить твое имя? Елки-палки, если мне потребуется довести кого-нибудь до белого каления, я подсуну ему тебя! На это у тебя действительно талант.
     Он снял с пояса полотенце, чтобы вытереть испачканную в ее крови руку. Затем швырнул полотенце ей и приказал:
     - Запихни его в рот и не вынимай до конца вечера. Это существенно повысит твою безопасность.
     - Не слишком ли вы строги к этой девушке, профессор? Она избита и напугана. Девяносто процентов женщин на ее месте были бы ничем не лучше.
     - Скажите, девяносто восемь, Олег! Девяносто восемь процентов женщин - бездарности. Но только не в моем заведении. Я ведь видел, что вы не в восторге от любви с вашей дамой. Уж она-то просто обязана была это тоже почувствовать. Предположим, она в плохой форме. Но попросить у вас прощения за свое состояние, предложить другие свои отверстия и пообещать отработать в будущем - для этого не требуется много энергии и здоровья. Просто немного ума. Вместо этого она с апломбом заявляет, что она, видите ли, Настя, а не Надя!
     Таня что-то замычала. Видимо, она просила разрешения вынуть изо рта полотенце.
     - Не разрешаю,-жестко сказал председатель.- Опять сморозишь глупость. Твой лимит речей на сегодня исчерпан. Убирайся к врачу, он на втором этаже: Стой, куда!? Ползи на четвереньках. Раз уж все равно от нее никакого толку, пусть хоть создает общую атмосферу для публики,- пояснил он мне.
     Когда она открывала дверь, чтобы выползти в коридор, мне очень захотелось отвесить ей хорошего пинка. Неужели председатель заразил меня своим раздражением?
     - Стой!- вдруг закричал председатель.- Замрите оба!
     Мы замерли, Татьяна от страха, а я от неожиданности. Профессор открыл хитро замаскированный стенной шкаф, где я увидел разнообразные цепи, ошейники и прочий подобный инвентарь, порылся там и швырнул мне пару футбольных бутс.
     - Одевайте, Олег!
     - Мы что, в футбол будем играть?- удивился я.
     - Не совсем. Можно обойтись одной правой и не зашнуровывать. А теперь, послушайте, молодой человек. Девиз нашего клуба: "Делай, что хочешь!" Вы человек образованный и знаете, что мы его не сами придумали, а перевели с французского. Удивительно, что девизу несколько веков, но лишь немногие понимают его правильно. Обычно думают, что это разрешение творить все, что заблагорассудится. Но это отнюдь не разрешение. По крайней мере, не только и не столько разрешение. Это суровое моральное обязательство. Следовать ему куда сложнее, чем соблюдать запреты, табу и условности. Так вот, я призываю вас выполнить свой долг!
     - Но как вы догадались, чего я хочу?- изумился я.
     - Я достаточно опытен, чтобы читать по глазам и жестам. Да это и неважно! Выполняйте же долг, сударь!
     Я разбежался и ногой, обутой в бутсу, от души пнул девушку. На ее заднице четко проступили следы шипов. Я мысленно подивился прозорливости Акифа, не тронувшего ее ягодицы. Видимо, он приберегал их именно на подобный случай.
     Когда спасенная мной из лап злого дракона прекрасная дама, всхлипывая, исчезла в полумраке коридора, мой учитель желчно прокомментировал:
     - Жаль, что по правилам ФИФА шипы пластмассовые, а не титановые. Ну, слава богу, мы от нее избавились. Большего извлечь из нее было невозможно. Не из всякого дерьма можно приготовить конфетку, вы уж поверьте старику.

     2. Смазка и совесть.

     По телефону председатель приказал принести закуску и вино, что и было исполнено так быстро, будто разносчик стоял за дверью. Мы закусывали и вели светскую беседу на общие темы. Затем он сказал:
     - Мне, право, неловко, что в первый же свой вечер в клубе вы нарвались на самую бездарную нашу девицу. Если честно, я специально велел подставить ее мяснику-Акифу, а в том, что вы перепутали номер комнаты, моей вины нет. У нас тут, конечно, клуб, а не публичный дом, и наши члены вольны разгуливать везде, где им вздумается. Но на первых порах все же стоит прислушиваться к рекомендациям.
     Я заверил профессора, что номер комнаты перепутал исключительно по собственной глупости, а не по злому умыслу, что очень доволен новым опытом, польщен его обществом и что получил достаточно пищи для чувств и ума.
     - Надеюсь, что с вашей стороны это не простая вежливость,- ответил он.- Но все же я хотел бы увериться, что у вас не останется неприятного осадка где-то в глубине души. А для этого я предлагаю пригласить новую женщину. Ведь у вас, полагаю, еще непочатый край энергии?
     Я согласился, и он по телефону приказал прислать нам Веронику.
     - Я видел, что половой акт с дурехой Таней не принес вам особого удовлетворения. Полагаю, дело, в частности, в качестве смазки?
     Я кивнул.
     - Это, конечно, позор для заведения,- сказал он.- Наши женщины обязаны исходить соком сами, если это требуется клиенту. Анна иногда слишком мягкосердечна. Думаю, это она посоветовала Тане искусственный лубрикант, отправляя к Акифу. Но сейчас вы убедитесь, что смазка у наших женщин самая натуральная.
     Пришла Вероника. Ей было не больше шестнадцати. Она остановилась у входа и сделала реверанс. Повторю, на всякий случай, что нагота была стандартной формой в клубе.
     - Это Олег, сегодня он будет твоим хозяином,- представил меня председатель.- Подойди-ка ко мне и раздвинь ноги.
     Он протянул руку к ее интимному органу, потрогал, схватился за голову и рассмеялся.
     - Я что-то сделала не так?- испуганно спросила Вероника.
     - Я обещал Олегу показать, как выделяется твоя смазка. Сам процесс. А у тебя там уже море! Вот, полюбуйтесь.
     Я тоже ощупал ее. Смазки было так много, что она покрывала внутреннюю поверхность бедер.
     - Простите меня,- смущенно сказала Вероника,- я не была влажной, когда шла сюда. Я помокрела, когда вы сказали, что Олег будет моим хозяином. Ведь он такой красивый:
     Она потупилась и покраснела. Боюсь, я тоже.
     - Ну ладно, голубки,- сказал председатель,- любовь с первого взгляда - это прекрасно, но ты поставила меня в неудобное положение. Как я теперь докажу Олегу, что ты не ввела искусственную смазку там за дверью? Твои предложения?
     - Я могу подмыться и помокреть заново, господин председатель.
     - Верное решение.
     Он позвонил и приказал принести тазик воды со льдом и спринцовку. Затем он отрегулировал кондиционер так, чтобы струя холодного воздуха попадала на Веронику.
     - Будешь подмываться при нас. А лед, чтобы тебя остудить.
     Принесли тазик. Вероника изящно присела над ним и начала подмываться. Нелегкая задача, учитывая температурный режим, но под строгим взглядом председателя она не рисковала проявлять слишком сильных реакций.
     - Тщательнее, тщательнее,- покрикивал тот.

     Ее кожа покрылась мурашками, соски затвердели и вытянулись. Моя эрекция, возникшая еще когда я ее ощупывал, расцвела пышным цветом. Заметив это краем глаза, профессор приказал Веронике:
     - Отвернись от нас и думай о постороннем: Ладно, достаточно, теперь замри.
     Жестом он пригласил меня подойти и ощупать ее. От смазки действительно не осталось и следа. Девушка дрожала, кожа была холодной и упругой. Я был готов кончить ей на спину.
     - Теперь приказывайте вы, Олег. Вы - ее хозяин.
     Я поставил Веронику на колени перед собой и погладил по губам.
     - Разрешите в конце проглотить вашу сперму, хозяин?- спросил она, лаская мне рукой мошонку и слегка касаясь краем губ головки моего члена.
     Я кивнул, и она принялась за дело. Я кончил быстро, но еще раньше почувствовал, что ее кожа согрелась, а дрожь от холода сменилась дрожью возбуждения. Она проглотила сперму со вздохом восхищения.
     - А теперь для порядка проверьте ее соки, хотя это и пустая формальность.
     Я проверил, хотя и был согласен с тем, что это формальность. Я и так понимал, что такое возбуждение невозможно имитировать.
     Дав мне передохнуть, председатель продолжил беседу:
     - Попытайтесь теперь сформулировать, Олег, в чем разница между этим случаем и предыдущим?
     Я пожал плечами:
     - Талант. Обстоятельства.
     - Так. Но не в первую очередь. Тогда что же главное? Подсказка: еще одно существительное с приставкой "со".
     Я напрягался и так и этак, но ничего не мог придумать.
     - Сдаюсь, профессор.
     - Вы будете смеяться, но это совесть. Это трудно понять или легко понять превратно. Но вы, мне кажется, готовы воспринять это эзотерическое знание. Прикажите Веронике перестать гладить ваши ноги и отойти в сторонку, а сами попробуйте сосредоточиться. Ответьте, случайно, по-вашему, или нет слова "совокупляться" и "совесть" начинаются на "со"?
     - По-видимому, нет. И в том, и в другом случае речь идет о каком-то взаимодействии, со-единении:
     - Горячо, молодой человек. Понятно, кто с кем соединяется в случае совокупления. А вот в случае совести?
     - Ну, человек с другими людьми:
     - Точнее, точнее! Он что, соединяется конкретно с Васей, Петей и Колей?
     - Нет, не с конкретными людьми. Скорее, с неким абстрактным человеком: Стоп! Скорее не с людьми, а с теми моральными нормами, которые те исповедуют.
     - Замечательно! Значит, моральные нормы въедаются в человека, вроде как в фильме "Чужой", и соединяются с ним. Но я не люблю абстракций, они верный путь к импотенции. Моральные нормы - это абстракции. Кто же все-таки конкретно те Чужие, кто откладывает внутрь человека личинки совести?
     - Родители, в большинстве случаев.
     - Именно! Самый верный способ воспитать совесть - сечь ребенка по попке, пока ему не станет невмоготу, и он, в целях самосохранения, не примет в себя родителя. Последний, к слову, в девяносто восьми процентах случаев является козлом.
     - Думаю, что Рудольф Штайнер с вами, профессор, не согласился бы.
     - Я не теоретик. Я использую теоретические построения только для разъяснения своих практических методов. А они действенны. Итак, родитель, усаженный внутрь человека в виде совести, является куда более эффективным средством контроля, чем внешнее принуждение. Для общества, по-моему, не так важно, по принуждению или по совести ему подчиняются. Умные люди, вроде нас с вами, ускользнут от обоих видов контроля. Но вот для секса: Не представляю, как можно заставить женщину помокреть средствами внешнего принуждения. Мы используем для этого совесть. Мы имплантируем в наших подопечных не козла-родителя. Мы имплантируем внутрь них хозяина.
     Председатель дал мне паузу на обдумывание. Я лихорадочно пытался сообразить, не являюсь ли объектом розыгрыша. Нет, не похоже.
     - Профессор,- сказал я, наконец,- ваш тезис несколько неожидан для меня. Ведь совесть воспитывается в человеке в определенный сенситивный период его детства. Значит ли это, что вы готовите ваш персонал с детского возраста?
     - Вы в плену иллюзий гуманистической психологии, молодой человек. Воспитание с детства для нас нецелесообразно с экономической точки зрения. Человек - податливый материал, из него можно вытесать что угодно и когда угодно, если только не распускать слюни. Ну и иметь при этом кое-что под черепной коробкой.
     - Извините, профессор, но от этого вашего тезиса, с моей точки зрения, отдает тоталитарной идеологией. Не знаю почему, но я испытываю стойкую неприязнь к тоталитарным идеологиям. Вы тоже считаете это гуманистическим предрассудком?
     - Тоталитарные идеологии - дерьмо, Олег. Знаете ли вы, что когда якобинцы пришли к власти, они выпустили из тюрьмы маркиза де Сада и назначили председателем революционного трибунала? Он недолго там продержался, поскольку выносил оправдательные приговоры пачками. Если бы каждый член сталинского политбюро ограничил бы свою деятельность тем, что лично замучивал бы по одной красивой девушке в неделю во время сексуальных игр, страна процветала бы! Вместо этого эти подонки загнали миллионы людей в лагеря, где те сгинули без всякой пользы. Меня охватывает тоска при мысли, сколько материала загублено понапрасну. Тоталитарные идеологии - дерьмо.
     - В таком случае, профессор, не могли бы вы рассказать мне о ваших методах воспитания совести?
     - Не только расскажу, но и с удовольствием покажу, Олег Владимирович! Например, сейчас в нашем распоряжении имеется все, что требуется для проведения одного простого, но эффективного упражнения. Оно объединяет три основных исторических способа воспитания совести. Кстати, не попробуете ли назвать их?
     - Ну, порку вы уже упомянули. Далее, это отеческое наставление. Третье: Затрудняюсь, помогите, профессор.
     - Третье, Олег, это исповедь. В современном мире исповедь утратила былое значение, но нельзя забывать о той роли, которую она играла в течение многих веков. Человек ведь продукт не только воспитания, но и истории. Мы объединяем все эти три метода - порку, наставление и исповедь - и добавляем немного от техники психоанализа: Вероника, детка, пожалуй на разбор полетов.

Звони скорее! Просто подними трубку и набери номер, всё остальное девушка сделает сама. У нас девушки на любой вкус - блондинки, брюнетки, рыжие, худенькие, полные, ... Скорее утоли свой секуальный голод! Вход »