Трамвая не было уже минут двадцать. Эта проклятая десятка ходит до того редко,что хоть плачь. Почти весь отпуск ушел на такие вот тягостные ожидания в очереди за пивом. А с понедельника уже на работу. Народ рядом нервничает, рычит потихоньку, но ждет - домой всем хочется. Один только я, наверное, не торопился домой. Я, двадцатипятилетний молодой человек, год как разведенный, живу один и встречают меня в квартире разве что тараканы. Но ждать все равно тошно, Я отошел в сторонку, закурил, чтоб успокоиться, и решил, что если я досчитаю до ста, а трамвая не будет, то дам кому-нибудь по морде. Или сам получу - это не принципиально, главное, чтоб разрядиться. Летний день подходил к концу, стало чуть свежее. Кое-где включились редкие рекламные надписи, вывески и т.п. Из парка напротив вышли два мента с рацией, потоптались, скрылись за углом. Наступал вечер.
      Где-то на пятом десятке я вдруг услышал:
      - Слышь, парень...
      Я обернулся и увидел перед собой невысокую девчушку лет шестнадцати, уставившуюся на меня угрюмым взглядом.
      - Угости сигаретой, - попросила она шепотом.
      - Иди домой, дите! На горшок и спать понятно? - ответил я но все же заметил, что мини у этой крошки весьма впечатляюще.
      - Мамка далеко, - сообщила таинственная незнакомка. - Не жмись.
      Мы разговорились, а через пять минут уже сидели на скамейке в парке и девушка, небрежно орудуя сигареткой, рассказывала, что зовут ее Олей, приехала она из Ленинграда, где ушла из дома, потому что папа с мамой - шизанутые, в общем уже целую неделю имеет полную свободу. Тогда я осторожно поинтересовался, где же она ночует, случайно не в отеле-люкс.
      - Фу! - фыркнула Оля. - Что я, блядь какая-нибудь, чтоб по гостиницам таскаться? Где хочу, там и сплю, не твое дело.
      Ясно, подумал я, интересная штучка. Особенно ляжки. Юная собеседница, закинув ногу за ногу, имела самую непринужденную позу. Она как бы полулежала на лавочке, и неяркий свет ближнего фонаря эффектно выделял всю прелесть молодого тела. Затянутые в черные колготки, по-детски полноватые, еще не тронутые временем ножки притягивали к себе, манили, вызывали смутные надежды. Они как бы шептали: "Мы мягкие, теплые ножки, мы созданы, чтоб сводить с ума. Возьми нас!" Одним словом, ляжки мне понравились. Вдохновленный. я начал трепаться обо всем на свете: о том, какой хороший у нас город и как хорошо, что она сюда приехала, и как хорошо, что встретила меня, а не какого-нибудь хулигана, от которого можно всего ожидать. Слова лились сами по себе, а я только слушал и удивлялся, потому что получалось-таки довольно складно, причем без мата. Я так увлекся, что даже и не заметил, что моя знакомая тихонько дремлет, положив голову мне на плечо и вытянув ноги самым откровенным образом. Ее платье и без того короткое до невозможности, приподнялось еще выше, и по мере того, как Оля медленно сползала вниз, сантиметр за сантиметром обнажало округлые, роскошные бедра. Мой член, словно охотничий верный пес, насторожился и в том же темпе, медленно, но необратимо начал приобретать нужную стойку. Стало душно.
      Когда платье поднялось чуть ли не до пупа, я вдруг сделал поразительное открытие. Оказывается, на этой крошке СОВЕРШЕННО НЕ БЫЛО ТРУСОВ! Прозрачные черные колготки поверх голого тела, а под ними - ничего. Вернее, там кое-что было. И на это явно и недвусмысленно указывало темное треугольное пятно как раз в том самом месте, где ему и положено быть у всякой нормальной женщины. Правда, при смутном освещении и под темными колготками оно было, может, не так эффектно, как в натуральном виде, но той ситуации я просто обалдел. Бабы без трусов на дороге не валяются. Слегка потрясенный таким поворотом дела я огляделся. Слава богу, вроде тихо, только трамвай шумит где-то, Очень хорошо, подумал я, что нету никого, очень хорошо. Оля, уткнувшись в мой бок, дышала размеренно и ровно, словно так и было положено. Не выспалась, наверное, бедолага, подумал я.
      Затем я решительно выбросил из головы все посторонние мысли и стал сосредоточенно наблюдать за тем, как моя рука все ближе и ближе приближается к маленькому темному треугольнику. Наконец, я дотронулся до мягкого бугорка, провел по нему кончиком пальцев, прислушался, Затем моя рука осмелела и через секунду очутилась под колготками. Олечка никак не отреагировала на это вторжение, ее живот спокойно дышал и ничего не чувствовал. Это придало мне еще большего нахальства. Вскоре мои дрожащие пальцы проникли между мог, тех самых ножек, которые уже столько времени ласкали мой взгляд. Еще чуть-чуть настойчивости, и я почувствовал, какая теплая, мягкая и влажная писька у этой девушки, как там хорошо и уютно, какие там нежные волосики, как там все чудесно устроено, как там... Мой палец уже вовсю шарил в девичьем влагалище, когда я вдруг услышал:
      - Сколько времени?
      Этого я от Олечки никак не ожидал, хотя стал привыкать ко многим неожиданностям.
      - Без семи одиннадцать, - ответил я, взглянув на Фонарь, а сам просто растерялся. я уж хотел было прекратить свое недостойное занятие, уже и член ослаб, но вдруг я почувствовал, как моя маленькая Оля прижимается все крепче и крепче, так крепко, что стало слышно, как колотится ее сердце, как сопит ее носик. Вот так дела, подумал я, а у самого аж рука занемела. Но как тут остановишься, когда девушка так благодарно постанывает, так гладит героическую руку, так плавно колышет бедрами? Так мы пыхтели не знаю уж и сколько. В конце концов, мне это стало надоедать, я даже почувствовал легкую обиду. Наконец Оля чуть притихла и спросила:
      - Ты хочешь?..
      - Ну, - ответил я, мгновенно сообразив суть вопроса.
      Затем я так же быстро оценил ситуацию и прикинул, что трахнуть эту куклу будет лучше всего в ближайшем кустарнике, хотя, в принципе, можно было и в высокой траве за качелями. Я подхватил Олечку на руки, и мы двинулись напрямик через клумбу к кустарнику. Девушка, стыдливо опустите глаза, хранила молчание. Все наши планы нарушило внезапное появление милицейского наряда, который неторопливо двигался по центральной аллее. Я быстро сбросил Ольгу на землю, она также шустро натянула колготки, и мы поспешили возвратиться на прежнее место.
      - Терпеть не могу легавых! - прошипела моя подруга, когда мы уселись на лавочке, - козлы вонючие.
      - Да ну их на фиг! - успокоил я девушку.
      - Сейчас смоются, увидишь.
      Однако получилось иначе. Один из милиционеров не спеша подошел к облюбованным мною кустам, снял штаны, сел и ... сделал свое дело. Спустя некоторое время патруль ушел. Я чуть не заплакал от обиды. Было такое чувство, что этот мент не только нагадил в кустах, но и насрал мне в самую душу, Вот так западло! Наверное, у меня было такое расстроенное выражение лица, что Оля погладила меня по щеке и сказала:
      - Не бери в голову.
      После этого она поднялась и спустила колготки до самых пят. Затем, задрав платье, встала на лавочку раком так, что прямо перед самым моим носом оказался ее пышный, сочный зад, матово поблескивавший в свете такой же полной луны. Слегка ошарашенный, я посмотрел вокруг. Пустынный парк, а вместе с ним и весь город ничем не нарушали тишину наступившей ночи. Полное безмолвие, только изредка прошмыгнет машина на дороге, да какой-то лохматый котяра роется в мусорнике. К счастью, лавочка оказалась не слишком широкой, и я поставил ноги по ее бокам, так что получалось довольно удобно. Чтоб не тратить лишнего времени (мошки так и кружили над нами, бедная Олька из-за них то и дело дергала задницей), я не стал снимать штаны, а вытащил свой окаменевший член через ширинку и, чуть раздвинув Олечкины ножки, с чувством загнал его на возможную глубину. Оля охнула. Обхватив ее бедра, я сделал несколько пробных тактов нашей будущей симфонии. Олечка также старалась взять правильный аккорд, для чего стала равномерно двигать своим тазом навстречу моим движениям. Девочка, как видно, не новичок в интимных делах, отметил я подозрительно, стараясь прикрыть собой Ольку от комаров, а заодно и дотянуться до ее сисек под платьем. Вскоре мы как следует настроились и дружно засопели, причем Олькино пыхтение меня так вдохновляло, что я просто ошалел. Я вгонял член с такой силой, словно хотел проткнуть этот сочный плод насквозь, я сдавливал и мял упругие груди, словно хотел их оторвать и выбросить, я сжимал ее мягкий и нежный зад так, что бедный аж взопрел и покрылся пятнами, Постепенно страстное Олькино сопение начало переходить в прерывистое постанывание, а ее хорошенькая попка стала совершать еще и частые круговые движения. От такой ламбады мы просто обалдели. В своих брюках и свитере я совсем запарился и мог бы только позавидовать Ольке, если бы хоть что-то я соображал в тот момент. Мысли мои рассыпались на какие-то бессвязные, причудливые образы, в голове все перемешалось, а на свете, кроме задницы, ничего уже на существовало. И над всем святое и высокое чувство - КАЙФ! Мой член трудяга нырял и нырял безостановочно, как заведенный, все больше наполняясь сладострастием, которое с каждым движением нарастало и крепло. И вот еще два-три мощных толчка, и горячая, щемящая волна пронзительным огнем опалила удивительное чувство, словно я взлетел высоко над землей, а там, на лавочке моя славная

      Олечка, выгнув спину, протяжно и сдавленно стонет, и вот ее совсем уже нет, потому что глаза мои закрываются и для меня уже ничего не существует. Жуткое дело, особенно если долго не трахаться.
      Когда я открыл глаза, то увидел, что ничего в общем-то, не произошло: ночь, тишина, Олька стоит на четвереньках на лавочке, мотает головой, как пьяная. Нигде ни огонька, только в доме напротив парка светится какое-то окошко позднее, а в нем кто-то маячит. Ну и черт с ним, подумалось, зараза. смотрит и завидует. В полном молчании мы привели себя с порядок (бедная Олька еле разогнулась), сели, закурили. Говорить не хотелось совершенно, ничего не хотелось, но, как и положено джентльмену, я нарушил неловко молчание:
      - А с тобой ничего, это самое... Классно.
      Оля стряхнула дрожащей рукой пепел и сказала:
      - Мелочи жизни,
      На это я ей ответил что-то насчет проклятых комаров, которые непонятно зачем созданы природой, и которых я ненавижу с детства. Оля согласилась и назвала их "вонючими козлами". Мы разговорились, а потом пошли ловить тачку.
      Пока Олька чесалась в прихожей перед зеркалом, я взглянул на часы: было что-то около двух ночи. Так мало, подумал я. Мне казалось, что прошло уже черт знает сколько времени, может даже вся ночь осталась там в парке, на лавочке возле качелей. Оля попросилась в ванную, а я на скорую руку прибрал в комнате - убрал диван, повыбрасывал в окно разный мусор со стола вместе с пустыми бутылками, попрятал старые тряпки - получилось довольно-таки уютно. Для полного счастья попшикал все дезодорантом, сел и стал соображать. Все складывалось наилучшим образом, разве что из-за проклятого таксиста, совсем уж обнаглевшего, оставался неприятный осадок. Ладно, решил я, сегодня красные гуляют и все на фиг.
      Я сходил на кухню - в холодильнике, кроме маргарина, ничего не было. Наконец, показалась моя юная гостья, вся сияющая и счастливая. Теперь, при нормальном освещении я мог спокойно разглядеть черты ее лица, Лицо, в общем, нормальное, нельзя сказать, что красавица, но вполне хорошенькая девчушка с округлым приятным личиком со следами химической завивки. Таких мордашек на улице - миллион.
      - Включи маг, - попросила Оля, заметив на столе мою старенькую "Яузу". - У тебя есть "Депеш "?
      - Для чего? - удивился я.
      - Это группа - "Депеш Мод". У нас все от нее тащатся. У тебя что, нету?
      - А-а, - сообразил я. - Есть, конечно, только сейчас у приятеля. Давай пока послушаем это... что-нибудь. Я поставил катушку с каким-то старым сборником советской эстрады, под который укатывал еще мою бывшую жену - Нинку, когда та была еще девочкой. Затем предложил скромно отметить наше знакомство,
      - Я вообще-то не пью, - замялась Олька. - А что у тебя?
      - Спирт, - признался я откровенно. - было еще пиво, так вчера выпили,
      - Ну ладно, - согласилась Оля, - только если по чуть-чуть.
      Я водрузил на стол литровую банку, наполненную почти до половины спиртом, и, так как нам совершенно не хотелось кушать, вместо закуски налил в другую банку воды из-под крана. Застолье получилось хоть и не слишком шикарное, зато содержательное. Смешав в стаканах спирт с водой. мы выпили первый тост. За знакомство. Олька, молодец, справилась, только после долго не могла отдышаться. Второй тост пошел куда легче, душа наполнилась спокойной, тихой радостью, уши стала ласкать щемящая песня про любовь. Захотелось трахаться.
      Олины глазки заблестели, а на лице появилась глупая, бессмысленная улыбка. Я рассказал свой любимый анекдот про обезьяну, от которого Оля так смеялась, что стало ясно - девочка дошла до кондиции.
      - Давай выпьем, а! - предложила она весело, Выпили, после чего я усадил малышку к себе на колени, и наши губы слились в сладостном поцелуе.
      Милое дело - целоваться поддатыми. Олька сосалась просто потрясающе, я тонул в ее горячих устах, задыхался, таял. В конце концов я сдался и в ответ только еле двигал челюстью, да мычал, как дурак, Пока наши губы жадно впивались друг в друга и скорого конца всему этому не предвиделось, я занялся другими частями Олькиного тела. Мои руки проделали знакомый маршрут под колготки. Однако, на этот раз их движения были куда более уверенными, и вскоре они чувствовали себя там совершенно свободно, как дома. К тому же Оля так широко раздвинула свои ноги, что мои два пальца просто въехали в ее влажно-горячее влагалище, как входит ключ в хорошо смазанный замок. Девочка вскрикнула и чуть не оторвала мне губу. С трудом отрывая цепкие ручонки от своей шеи, я начал стаскивать с Ольки платье. Лифчиком под ним, конечно, и не пахло.

Звони скорее! Просто подними трубку и набери номер, всё остальное девушка сделает сама. У нас девушки на любой вкус - блондинки, брюнетки, рыжие, худенькие, полные, ... Скорее утоли свой секуальный голод! Вход »