Я бессильно осел на раскладной Х-образный стульчик и закрыл глаза. В голове гудели басовые трубы неведомого органа, гудели диссонирующе-прекрасно; какая-то сила отяжеляла мои веки и призывала так и остаться в блаженно-нейтральном состоянии покоя и всепронизывающей силы... Из чувства противоречия я открыл глаза. Марта стояла рядом, опустив свой коротких хвостик на мой еще не опавший и не покинувший ее член - ее глаза тоже были закрыты, казалось, она дремала, путешествуя где-то по весенним лугам с сочной травой и воздухом, приносящим забвение и удовлетворение... Я почти видел картины ее мечты, кожей ощущал слабый свежий ветер, в меня проникал аромат дикой дружественной природы, на губах была холодная сладость низинной росы... Мне подумалось, что все мое путешествие, волевое решение впасть на неделю в зоофилию, и все это стечение обстоятельств заготовлено судьбой вовсе не для моего развития, я - лишь инструмент в ее коварных руках: это было искушение-испытание-крещение, предназначенное именно для Марты... И эти несколько дней должны неизгладимым резцом судьбы запечатлеться на ее последующих воплощениях... Так же мне стало тоскливо от понятия, что, видимо, это и было ее задачей на воплощение, и, коль скоро она выполнена, жить ей осталось недолго... Я закоренелый атеист и не верю в Судьбу и перевоплощения, но оставаясь до конца откровенным - не хочу опускать ничего существенного из событий тех дней, пусть даже и противоречащего моим философским убеждениям.
     Эрекция никак не покидала мой скипетр. Я сделал несколько поступательных движений для нового разгона... Марта вышла из оцепенения, но, похоже, не чувствовала желания продолжать, потому что во время одного из движений назад ловко выдавила мой член наружу. Можно было, конечно, продолжить, и невзирая на это снова ввести член, но я не настаивал. Из ее полураскрытых губ виднелась малиновая горошина маленького клитора, а с нижнего уголка этой улыбки живописно капали, свисая, две капельки спермы. Сегодня, видимо, она решила не выдавливать ее наружу, а впитать в себя как память о нашем единении.
     Подружка что-то уронила на лестнице; нечаянно ли? Я взял чайник с сервированного стола и вышел на улицу обмыть еще теплой водой моего труженика. Завтрак был кстати, но не казался вкусным; моя способность воспринимать и радоваться жизни была истощена. Колка дров, запасание воды, проверка узлов машины (зачем, спрашивается?), хорошо что TV/радио/магнитофона мы не взяли... Странное ощущение внутренней свободы и пустоты - кто-то верно заметил, что "какая тварь не взгрустнет после соития"... А после такого, так и вовсе я был должен впасть в неизбывное горе...
     Скушна жизнь дачника, особенно дачника в феврале. За ужином Подружку прорвало маленькой женской истерикой: "зачем она сюда приехала, готовит, убирает, а я с ней почти и не разговариваю.., хоть бы посмотреть раз пригласил...". В знак протеста она оставила мыть посуду после ужина мне, а сама, сославшись на головную боль, легла спать. Я почитал исторический том какой-то энциклопедии про битву при Грюнвальде и иудейские нравы Хазар; отложил ее в сторону, видимо, до следующего приезда на дачу, и, помыв посуду, тоже отправился спать.
     Спалось плохо, точнее, никак. То ли печку перетопили, то ли снаружи оттепель превратила печку из спасительного источника тепла в знойного мучителя. Эрекция не спадала полностью, казалось, с утра. Я встал и открыл форточку, струйки влажного прохладного воздуха приносили облегчение, пока стоишь рядом с окном, но совершенно не чувствовались на кровати. В соседней комнате в сотый раз недовольно вздохнула и повернулась на другой бок Подружка. Она, естественно, не спала.
     - Хотите трахаться, премногоуважаемая? - спросил я, и сам удивился совершенно чужому голосу, исходившему из моего горла, и непривычной для меня постановке вопроса.
     - Нет!
     - Ну, как хотите... - ответил я, стараясь изо всех сил говорить обычным, своим, чуть ироничным голосом.
     - Я не в том смысле... я, конечно, не против, если Ты хочешь... - стала оправдываться Подружка...
     - Тогда немедленно шмыг сюда!
     Предлагать второй раз не пришлось. Подружка в полном неглиже забежала в комнату, чуть не сбив меня, все еще стоящего у ночного окна, и нырнула под мое одеяло. Я подошел к кровати, отбросил в сторону одеяло и, раздвинув ее ноги, вонзил свой окаменевший член в ее клокочущее жерло...
     - О-ой! Так сразу... - пробормотала она; я же, приподняв ее ноги, прижал их согнутыми коленями к своим бокам, ее руки заложил ей за голову, и легким, на настойчивым движением закрыл ее рот:
     - Умоляю, молчи!
     Я двигался, как робот: привычно и не зная усталости; в мозгу завывала пустота, член казался твердым и нечувствительным, как камень. Подружка что-то неслышно шептала сухими горячими губами, наверно, просто из привычки, или для себя... Мое тело ритмично вздымалось и опускалось, член плескался в горячей жиже, пахло женщиной. Женщиной слегка застоявшейся и недовостребованной, но еще очень молодой и полной задора... Она перестала двигать губами, и только воздух шумно заставлял вздуматься ее грудь, посылая соприкоснуться с моей, низвергавшейся под силой неощутимо присутствовавшего вселенского ритма... Я чувствовал, что за спиной расправляются тяжелые кожистые крылья, я просачивался через крышу вверх, в зимнюю ночь, не сравнимую ни с чем в своей тишине. Крылья росли, ритм замедлялся, каждый взмах волнами уходил по уже гиганским крылья в стороны... Я парил над лесом, покрытым уже начавшим таять снегом, я взлетал все выше... Лес, занимавший весь мир, уже заявивший о своей округлости по краям взора, становился все мельче, деревья уже не были различимы, лишь где-то далеко внизу что-то хлюпало в маленьком оттаявшем лесном болоте, и лишь утончавшаяся с каждым взмахом "пуповина" связывала меня еще с этим лесным миром... Еще несколько взмахов моих бесконечно простертых над миром крыльев - и она, наконец, порвется, открывая мне путь к другим неизведанным мирам, или просто в пустоту бесконечности... Тело мое внезапно отяжелело, и что-то с силой рвануло меня вниз, в вязкое болотце посреди леса. Резкая боль в спине сорвала покров видения - Подружка в очередном оргазме впилась мне ногтями в спину, как бы желая сорвать кожу и обнажить ребра; точно туда, откуда росли диковинные крылья. Крылья дракона, нет - птеродактиля...
     - Кончи, кончи скорее, я умру!! - в полусознании простонала Подружка.
     - Мы все умрем... - почему-то сказал я тем незнакомым голосом... Я вынул член и лег рядом на спину. Где-то далеко шла первая утренняя электричка. Капал таявший снег. Струйки холодного воздуха их окна сломили-таки оборону печки и подбирались к самой кровати, облизывая мои ноги.
     - Спасибо; ты не кончил, опасаясь, что я залечу? Тебе так не вредно?
     - Наверно, так... Прости, но могу ли я тебя попросить... В общем, я предпочитаю спать один...
     - Конечно! - со смирением и радостью от того, что удалось хоть чем-то угодить мне, сказала Подружка и выпорхнула из моей постели.
     Я вытер женскую слизь со своего все еще твердого члена салфеткой, выбросил ее в форточку и лег под одеяло. Сна как состояния не было; мое сознание было наполовину погружено в какой-то первичных хаос из дикосмешения цветов, форм, мыслей неизвестных мне людей - да и людей ли? Физиологические ощущения походили - это трудно описать - будто несколько ночей подряд пьешь каждый час круто заваренный кофе, но при этом не имеешь никаких дел или планов, пьешь стимулятор и валяешься в полузабытьи между сном и явью. Я смотрел на циферблат настенных часов и видел не только уверенные равномерные движения минутной стрелки, но и заметное перемещение часовой, но в то же время не мог сосредоточиться и осознать, сколько сейчас времени. Полузабытье, мозговая лихорадка, множественное неполное присутствие...

     Я очнулся от чрезвычайно интенсивной тряски за плечо, тело казалось надломленным в нескольких местах, нестерпимо болел член - эрекция все еще сжимала его в своих тисках...
     - И давно Ты завел моду спать с открытыми глазами? спросила Подружка, свежеумытая, свежепричесанная, свежепахнущая и помолодевшая. Я уставился на нее непонимающим взором.
     - Уж скоро час дня, а Ты не появляешься. Может тебе что надо?
     - Приведи Марту, - выдавил я слова непослушным языком.
     Я слышал как отворилась дверь в столовую, застучали по деревянному полу легкие копытца. Потом зашелестела бумага Марту явно интересовало, что же люди едят на завтрак. Я вышел из комнаты совершенно голый, как спал, Марта подошла и поприветствовала меня, уткнув свой нос в мои яйца.
     - Хорошая девочка, нежная моя! - прошептал я и потеребил ее за ушами.
     ...От идеи сбить "такую" эрекцию пришлось отказаться на корню; в дачной аптечке рядом с презервативами я обнаружил тюбик неомициновой мази - что ж, тоже можно использовать вместо смазки - и выдавил немного на ее атласные губки, стараясь смазать также преддверие. Мой палец коснулся язычка ее клитора - она вздрогнула и попыталась поймать мой палец поверхностью клитора еще раз. Но на этот раз настала очередь члена. Огромный в сравнении со входом, налитой кровью и желанием, он касался этого пестика посреди лепестков-губ, как футбольный мяч в сравнении с мячом теннисным. Они не могли быть долго вместе - тот большой спешил внутрь... Я раздвинул губки двумя пальцами и расположил между ними пунцовую головку - сегодня мы сделаем именно так! Руки легли на ее бедра и я с силой рванул ее на себя член влетел внутрь как таран сквозь стеклянную дверь. Марта напряглась всем телом, сдавленно взблеяла и обернула голову... Я погладил ее по носу, взял за плечи, прижал руки к бокам.
     - Полет будет долгим, пристегните ремни!
     ...Я входил и выходил, член мой блестел, как полированный, терпко пахло козой. Ее губки проминались внутрь при входе и последними отпускали член на выходе, хвост она сама держала вверх... Я обнял ее грудь снизу, мои ладони вцепились в шерсть на ее горле, я отвоевывал у ее природы миллиметр за миллиметром, проникая все глубже... Она дышала все чаще, издавая слабое "Ме-е" на каждом выдохе. Практически весь вес моего тела теперь приходился на нее, свои ноги я поставил спереди ее задних, чтобы чувствовать ее внутренней поверхностью своих бедер как можно лучше... С каждым ударом она все больше теряла равновесие, но и я чувствовал, что скоро мы врежемся в прибрежные скалы - дикая первородная сила уже вышла из неведомых глубин и рвалась наружу. Еще, еще, еще - оргазм уже оформился где-то внизу позвоночника и медленно, но неудержимо пополз к месту схватки. Еще, еще, еще, и она, хватая воздух, на удержала равновесия, и мы, сцепленные телами и душами, рухнули на правый бок. Я завел свои согнутые в коленях ноги снаружи внутрь ее, икрами касаясь сосков в ее пахе. Семя брызжело где-то внутри нее, руками я обнимал ее сзади, скрестив руки на ее груди, губами целовал уголок ее рта. Эякуляция была чудовищно долгой, какой-то скрытый насос наполнял все ее существо моей сущностью, моей плотью...
     Мы лежали на полу, не делая попыток подняться; я чувствовал членом, как конвульсивно сжимается и расслабляется ее вагинальный сфинктер, пытаясь поймать остатки оргазма и выдавить из меня последние живительные капли... Струйки холодного воздуха поднимались, покрывая мое тело гусиной кожей, тело шептало: "я простужусь, я уже простудилось..." но никакая сила не могла разнять нас. И тут я понял, что это конец... Мы все сейчас перешли какую-то грань, за которой есть много путей, но нет возврата. Это последний раз, когда мы, Марта, были счастливы. Если я позволю себе продолжить наш роман - я стану привязан к Тебе сильнее чем к наркотику, и наш фейерверк превратиться в пожизненное, а возможно, и послежизненное заключение. Миссия Судьбы выполнена. Занавес.
     Не помню, как встал, отвел Марту на улицу... Следующее воспоминание - это душ из 5-литрового кувшина теплой водой, стоя голышом на снегу. Меня наполняло ощущение утренней свежести, несмотря на то что время шло к закату. Я смачно позавтракал, поиграл в снежки с Подругой, поразмял кости в колке дров, растопил печь... Ощущение комфорта и уюта, которого мне так всегда недостает по жизни... За вечерним чаем я спросил у Подружки, не уехать ли нам завтра вместо воскресенья, как ранее предполагалось; она тоже устала от тихой деревенской жизни и от постоянного жизнеобеспечения. Мы заснули мирно, как дети.
     Следующим утром я отвез Подружку и Марту до ближайшей станции. А сам вернулся в Город к заброшенным делам. Вечером я узнал, что Подружка вернула Марту хозяйке под каким-то пустяковым предлогом, доплатив за возврат полулитром спирта. Больше я их никогда не видел. Да и не пытался. В течение следующего месяца мы перезванивались с Подружкой пару раз, а через полгода наши общие знакомые сказали, что она уехала пост-градюэйтом в Канаду изучать "планктон полярных морей".
     Время приносило новых подружек и других животных, но это уже другие истории.

Звони скорее! Просто подними трубку и набери номер, всё остальное девушка сделает сама. У нас девушки на любой вкус - блондинки, брюнетки, рыжие, худенькие, полные, ... Скорее утоли свой секуальный голод! Вход »