Соня стоит на пороге, держа стакан в вытянутой руке.
     Виктор: Давай, что там у тебя?
     Соня: Черт, я поранила ногу, кажется.
     Виктор: Но ты же ее мыла?
     Соня: Мыла.
     Виктор: Иди, я посмотрю... Так, осколок вошел глубоко, придется оставить в ране. Немного помучаешься, но, как говорится, не помрешь.
     Соня залпом выпивает коктейль, несколько секунд смотрит на Виктора, потом сама осматривает ступню, и, наконец, падает на постель, истерически хохоча и отбрасывая пустой стакан. Стакан разбивается о стену, засыпая осколками пол.
     Соня: (не поднимая головы) Ладно, раз уж так вышло, давай что ли поговорим. Вот что. (ненадолго замялась) Короче, помнишь, ты спрашивал у меня о том молодом человеке? Ну, который на фотографии, ну тот который...
     Виктор: Который на фотографии? На какой такой фотографии? (смеется) Ладно, шучу. Малый незаурядный, конечно. Ну и что он?
     Соня: И с которым я встречалась... ну спрашивала у него это все для нас... он мне советовал еще... Не помнишь?..
     Виктор: Ну и что с того?
     Соня: (удивлена спокойствием Виктора) Что, ну и что? А то, что это один и тот же парень.
     Виктор: Да ну. Ладно прикалывать, чего ты гонишь.
     Соня: Может, я и зря с этим разговором завела... Хотя... В общем, я решила, что так будет как-то спокойнее... Да, мне так спокойнее будет.
     Виктор: (понимает) Ах вот где засада. Ну пошла жара.(сплевывает) Нет, ну уж если конкретно с тобой разбираться, то ты, ты сука, конечно. (передразнивает) Решила она. Ты подумай только. Решала она чего-то. И долго решала?
     Соня: (перебивает) А что такое-то, а? Я, что подписку тебе давала?
     Виктор: (перебивает) Так, слушай меня, значит... Нет, ну какая же сука... а дура какая, вот, засада-то... Ну с этим разобрались, ладно, а мысль такая: ты что, меня сдать хотела или в чем тут фишка? Рот-то закрой, не с тобой разговаривают. А так, я понял, в принципе. Ты и вашим и нашим хотела. Жопа на два базара. Или можешь возразить? Думаешь что? Думаешь, он чего-то там такое у тебя нашел, чего днем с огнем не сыскать? Ему ж пофигу это все. (показывает на стоящий на стуле портфель) У него вот забота. Сразу разобрался. Он малый-то грамотный: Нет, ну все, хорош.
     Соня: Ну уж нет! Не такой он совсем. Откуда ты взял? Ты же его не знаешь. Или знаешь?..
     Виктор: Знаешь, не знаешь... как жопу потеряешь! Сама с ним базарить будешь, если заявится. Как хочешь отмазываться будешь. Ясно теперь? Так вот.
     Соня несколько секунд смотрит на Виктора, хочет обнять его, но он ее отталкивает и она падает навзничь на постель. От такого напора прорывается подушка, по постели рассыпаются перья. Соня хохочет. Чаще всего подушки набивают куриными перьями.
     ::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
     Уже темнеет. Из-за этого комната сужается до размеров небольшого светлого круга вблизи окна. Соня стоит на пороге комнаты, держа в вытянутой руке стакан.
     Виктор: Ладно, присядь. Давай, что там у тебя? Что-то диетическое?
     Соня: Вот, взгляни. (и еще на просвет) Коктейль: два сырых яйца, сахар, немного коньяку.
     Виктор: И что это значит?
     Соня: (держит стакан около груди двумя руками; говорит убежденно, глядя прямо перед собой) Это начало и конец жизни. Совершенная форма и абсолютная бесформенность. Новый взгляд на вкус и несоответствие законам. Попробуй себя изменить, и ты изменишь отношение к окружающим. Ты спрашиваешь, что для этого нужно? Всего лишь выгляни в окно. Видишь? Неоновые буквы призывают к жертвенности, перекрывая своим мерцанием жалкие звезды... И это действительно так... Этот коктейль готовила моя мать для моего отца, после того, как укладывала меня спать. Его готовят миллионы женщин для своих мужей, а ты спрашиваешь, что у тебя там, в надежде получить ответ, и я даю его тебе.
     Виктор: (после недолгого молчания) Уй, елки... Да ты не обижайся.
     Соня: (как бы очнувшись, утомленно и медленно) И еще, отец никогда не прижимался ко мне. Ты слышишь? (совсем тихо) Мы почти не виделись.
     Виктор: Да... А у меня мама на восемь лет отца старше, и ничего, всегда молодцом старалась держаться в этом смысле.
     Соня: А в детстве тебя как называли?
     Дожди всегда особенно сильны в мае. Настоящие дожди, ливни. Вот и сейчас, от сильного порыва ветра распахнулось окно и на пол упал горшок с цветком, стоявший на подоконнике. Они не спешили закрывать окно. Ветер принес облегчение. Они сидели рядом на узеньком диванчике и разговаривали, глядя прямо перед собой в большое настенное зеркало. Это делалось для того, чтобы в любой момент, подняв глаза, можно было увидеть выражение лица собеседника. Если в этом будет необходимость, конечно. В руках они держали чашки с горячим еще бульоном.
     Виктор: Я и говорю, во все эти игры, если можно, то лучше не играть.
     Соня: Да уж... (дует в чашку) Когда же он остынет... Хотя, может быть, он и согласился бы, но у него нет выхода.
     Виктор: А я всегда так говорил. (дует в чашку, пытается сделать глоток, но понимает, что еще очень горячо) Этот парень правильно все знает. Сейчас все, что связано с деньгами, это уже что-то не то, это все спекуляция. Не хочу этим заниматься, игра без правил - это не интересно.
     Соня: Вот, а я о чем. Игра в дурака... (ставит чашку на пол) Не могу больше это держать, горячо очень.
     Виктор: (берет обе чашки, ставит их на окно, потом садится на свое место) Может так быстрее остынут.
     Соня: А не упадут? Тоже так один раз поставили, так туда столько всякой дряни налетело.
     Виктор: Кстати, у меня планы были на этот вечер?
     Соня: Как, ты говоришь, ее фамилия?
     Виктор: Ли.
     Соня: А, понятно! Ну, это же дочка. Это не того Ли дочка?
     Виктор: Это его сестра.
     Соня: Ну да... Посмотри, не остыли.
     Виктор: (подходит, пробует, обжигается) Господи, мой язык!
     Соня: Не остыло?
     Виктор: Вот именно... Слушай, как это интересно получается, ты идешь влево, тебе сразу - знак стоп, идешь вправо - тоже думать забудь! И что же прикажете делать?
     Соня: Что уж тут сделаешь... Вода течет, кажется. Не слышишь?
     Виктор: (прислушивается) Да нет, вроде... И что хорошего в этом твоем недоумке? Одни разговоры чего стоят! Могу себе представить. Алло! Привет! Ну и как, ты вмазалась или нет?
     Соня: Он занимается всем на свете, человек ценнейший!
     Виктор: Не знаю я. Но лучше с ним не затеваться.
     Соня: ( подходит к окну, трогает чашки) Я ж говорила, смотри, что делается. (вынимает из чашек мусор)
     Виктор: А ты, вроде перевалочного пункта.
     Соня продолжает вынимать мусор, потом выплескивает одну чашку за окно.

     Виктор: Мою не выливай.
     Соня: Да надоело потому что. (возвращается на свое место) Он работает весело... В принципе там есть сходные вещи с алкоголем, но без запаха.
     Виктор: Руки показывать в банке необязательно, но перспективка плохая, до конца недалеко.
     Соня: Ему далеко, он моей породы. Любое членовредительство не грозит. Умрет своей смертью. Непробиваемый. Доживет лет до шестидесяти, дольше вряд ли. Да и зачем дольше, привлекательность только потеряешь.
     Виктор: (после паузы) С утра мне было хреново. Достал кучу стихов из чемодана. Это была ее идея.
     Соня: Ты о себе?
     Виктор: На самом деле, честно признаюсь, я сейчас не в форме. Сидишь, как дурак, смотришь в окно 30 минут, 40 минут. Соня: А я так, наоборот, - то, на что у людей уходит год, сделаю за три дня.
     Виктор: Скажешь тоже, за три дня. (потягивается, смотрит на часы) Без семи девять... Как там, не остыл еще.
     Соня: Сомневаюсь, дымится вон еще.
     Виктор: (подходит к окну, пробует) Глазам не верю. Может подуть? (дует, отходит, садится)
     Соня: Ритм машина.
     Виктор: Что?
     Соня: Он ритм машину где-то достал, на недельку только. Понедельник, вторник, среда, четверг...
     Виктор: (достает из кармана пачку сигарет) Сигареты у нас кончаются. (смотрит в окно) Дождь-то какой.
     Соня: Сигареты продают даже в дождь... Тебе, что не интересно?
     Виктор: Что не интересно?
     Соня: Ну, я же рассказываю что-то.
     Виктор: Сигареты ж кончаются.
     Соня: Ну, сходишь.
     Виктор: Придется экономить... А чего играли-то?
     Соня: Ну, разные старые вещи. Какие надо играть совсем по-другому.
     Виктор: Да... Мне вот тоже нравится "Hotel California".
     Соня: Да...
     Виктор подходит к окну, осторожно берет чашку, садится на диван, делает глоток, обжигается, вздрагивает и от этого проливает горячий еще бульон Соне на колени. Она вскакивает, пытается отлепить от ног обжигающий, промокший насквозь голубой шелк. Виктор понимает, что оставить все как есть нельзя, и пытается помочь Соне. И как странно, вспоминаются чьи-то слова, чьи же это были слова, из какой-то книги, обернутой в яркую журнальную страницу. Там женщина одна своему любовнику шепчет: "Голубой шелк принято рвать", а он ей: "Бьюсь об заклад, что этим и кончится, если ты мне не поможешь". Говорит так, резким движением отрывает подол платья и бросает его прямо к окну. После того как обнажились покрасневшие Сонины ноги, становится понятно, что она получила несильный, но обширный ожег. "Помочиться бы сюда," - думает Виктор, - "средство-то хорошее". А еще в подобных ситуациях отлично помогает растительное масло, которым необходимо покрыть покрасневшие участки кожи. Виктор встает перед Соней, опустившись на одно колено. Уже темнеет. Из-за плохого освещения ускользают многие детали, однако, приглядевшись, можно заметить, что Виктор держит небольшую бутылочку растительного масла.

..::::::::::::::::::::::::::::::..


     Уже темнеет, но свет еще не зажигали. Они смеются, возможно, даже танцуют. Да, они разучивают танец вместе с любимым радиоведущим. Его голос прорывается сквозь шум воды. В пляжной душевой кабинке, прямо под открытым небом, девушка прижимается к воображаемому партнеру, напевая популярный мотив: "Я помню руки, ласкавшие меня в маленькой придорожной гостинице... мы были беглецами". Но стук в дверь заставляет остановиться, вздрогнуть, испугаться. Они застывают в несколько комических позах, и некоторое время сохраняют абсолютную тишину, затем же, услышав удаляющиеся шаги, позволяют себе расслабиться. Соня несколько секунд смотрит на Виктора, хочет обнять его, но он ее отталкивает и она падает навзничь на постель. От такого напора прорывается подушка, по постели рассыпаются перья. Соня хохочет. Чаще всего подушки набивают куриными перьями. "Ну, хватит",- он задернул штору. По виду Виктора Соня понимает, что он раздражен.
     Два темных силуэта, - девушка и юноша, - едва различимы. Из-за плохого освещения отчетливо видны лишь маслянистые блики, подчеркивающие изгибы их тел, они движутся, создавая иллюзию пространства. Девушка стоит, закинув голову и положив руки на плечи молодого человека, который в свою очередь стоит перед ней, опустившись на одно колено. Приглядевшись, можно заметить, что в руке он держит длинное изогнутое перо, с помощью которого, плавно водя им по бедрам девушки, заставляет содрогаться ее тело. Ее крик поглощается шумом воды. Этот шум умножается, когда захлопываются двери, по меньшей мере, десяти душевых кабинок. В одной из них на черно-белом плиточном полу сидит мальчик, а скорее юноша, он обронил кусочек мыла и теперь смотрит, как потоки воды затягивают его в сточное отверстие. Потом он встает, подставляя горячим струям лицо. Шум воды перекрывает гортанный крик девушки, - дожди всегда особенно сильны в мае. И если не держать окна плотно закрытыми, дождевая вода может попасть в комнату. Порывом ветра открывается окно и на пол падает горшок с цветком, стоявший на подоконнике. Земля, скорее всего, рассыпается по полу и разлетается во все стороны брызгами, превращаясь в грязь от одного лишь соприкосновения с потоками дождевой воды, попадающими в комнату через открытое настежь окно. "Тихо-тихо-тихо, ну что ты. Иди сюда... Вот так... Это ничего. Я буду с тобой". Уже поздно. Часов десять, ну может быть четверть одиннадцатого. Темнеет, но свет еще не зажигали.
     Виктор и Соня лежат на кровати в темной уже комнате. Они спят или просто тихо разговаривают. "Я хотела тебе что-то рассказать... Когда я шла к тебе, представляешь, это, наверное, знак, я увидела на стене красным написанные цифры и сменила код, как только забежала в подъезд, тут же сменила код, прямо на первой ступеньке". "И какой же"? "Подойди к окну". "Зачем"? "Подойди - подойди". Подходит. "Уже темно, что это там написано? "Таксофон". И я это прекрасно знаю". Он долго и пристально смотрит в окно, потом поворачивается к Соне. "Что я должен там увидеть"? "Там были цифры, наверное, уже нет". Он опускается на пол под открытым окном, обхватывает голову руками. "Какие еще цифры? Ты ненормальная?.. Знаешь, я боюсь, я не хочу этого всего... Я не могу на тебя смотреть". "Я уйду". "Да". Она плачет. "Не надо, к чему это". Виктор подходит к Соне, хочет погладить ее по голове, но убирает руку. Замечает, - у нее прядка волос наискосок прилипла ко лбу. "Зачем мы здесь, зачем ты пришла? Что тебе нужно"? Она поднимает к нему лицо, губы немного дрожат. "Она жалкая, сжалась вся, губы дрожат". "Хорошо, я скажу. Я принимаю участие в судьбе одной очень несчастной женщины с серьезным неизлечимым заболеванием". "Бред",- Виктор не хочет слушать доводы Сони и отказывается ей верить. Он отходит к окну, снова опускается на пол, обхватывает голову руками. "Я не должен был этого делать, мы не должны... Я хочу просто жить, понимаешь, просто, чтобы с утра уже все было понятно. Просыпаешься утром, а тебе уже все понятно". "Давай уйдем отсюда вместе". "Нет, это невозможно. Да и некуда". "Я придумаю". "Ты жалкая, слабая... Скажи мне правду... Нет, я устал". Он встает, делает шаг в сторону и наступает на что-то мокрое и холодное, но из-за темноты не может разглядеть на что именно. И только минуту спустя догадывается. "Это искусственный шелк". "Нет". "Ты говоришь, нет"? "Да". "Нет, это искусственный шелк, я чувствую". "Нет, натуральный, без примесей". Он подходит к Соне, пытается разглядеть ее лицо. "Тебе подсунули грязную тряпку". "Нет же, нет". "Ты постоянно врешь, врешь, врешь... И как это я сразу не понял? А может быть ты еще и жадная? Ну, конечно же... Экономишь на мелочах, на тряпках... Ты мелочная... Вот еще что... И собой торгуешь, продаешь, продаешь себя, кто дороже даст. А может, и меня сторговала? Не слышу. Что?.. Молчишь?...Твое счастье, что я тебя почти не вижу". Он низко наклоняется, чтобы разглядеть ее лицо. "Урод". Недалеко от себя Соня разглядела телефон и попыталась дотянуться до него, но Виктор остановил ее, больно схватив за руку. "Зато, ты красивая. Вот так, как ты сейчас сидишь. Ты боишься меня, но ты красива. Понимаешь это своим бабьим умом, но все равно боишься. Знаешь, что от возможности тебя поиметь мало кто откажется, но всегда от этого и ты что-то имела. А сейчас что? А сейчас ты не знаешь что, и поэтому боишься. Зачем ты пришла"? Она, поняв, что ей грозит опасность, пытается освободить руку, но он держит ее, да, конечно, это он, он сильный, он все еще ее любовник. "Я не вру, правда, я не вру, бывают такие моменты, я объяснила тебе, это правда". Он бьет ее наотмашь, потом наклоняется, поднимает с пола комок липкой грязи, бросает ей прямо в лицо, она закрывает голову руками, падает, поджимает ноги, она плачет.

Звони скорее! Просто подними трубку и набери номер, всё остальное девушка сделает сама. У нас девушки на любой вкус - блондинки, брюнетки, рыжие, худенькие, полные, ... Скорее утоли свой секуальный голод! Вход »