Нимеген, 1904 г.
     Я. честно заявляю, что счастье моего брака исчезло в тот момент, когда отец поцеловал меня в лоб после сва-дебного обеда. Вернее, мои страдания начались вскоре после этого родительского поцелуя. Эти страдания были прямым результатом моего брака с капитаном Маклеодом - страдания, которые я, глупая девушка, только что вы-шедшая из монастыря и почти сразу попавшая на брач-ную постель, не могла увидеть даже в страшном сне. Они начались в нашу первую ночь. Я не думаю, что так часто бывает, когда молодую девушку - я не утверждаю, что была невинна, но можно сказать, я ожидала нашего уединения с трепетной надеждой, - более грубо насилу-ют, унижают и оскорбляют, чем меня во время этого от-вратительного, варварского ритуала, который остался в моей памяти как брачная ночь. Мы ушли со свадебного обеда, когда гости еще ели, и поехали не в Висбаден, где должны были провести медовый месяц, а в Зандвоорт, не-большое местечко около Амстердама. Мой любимый муж хотел воспользоваться своим правом первой ночи в уют-ном отеле, а не в тесном купе.
     Атмосфера нашей комнаты в отеле была какая-то угне-тающая, и я чувствовала себя не молодой невестой, а жертвой. Стены были темные, двери тяжелые, с железны-ми завесами, как в средневековом замке. Тяжелые порть-еры были не такими чистыми и заглушали все звуки.
     Короче говоря, когда мы вошли в комнату, было при-мерно десять часов вечера, мой муж строго сказал служи-телю, чтобы нас не беспокоили, после чего надежно запер дверь. Потом... потом он повернулся ко мне. Он меня ис-пугал. В его глазах был странный блеск. Сегодня сразу узнаю садиста по такому блеску в глазах.
     - Ну, моя дорогая Гретти, ты, наверное, ожидала этого момента с нетерпением?- спросил он. Я заметила, что он даже не ждет моего ответа. Он помог мне снять пальто, бросил его на пол и оттолкнул ногой. А потом он начал буквально рвать на мне платье. Буквально. Я была на-столько ошеломлена, что даже не догадалась его спро-сить: «Что ты делаешь?» Мое свадебное платье было сде-лано из тонкого белого шелка. Оно было очень длинное и облегало фигуру. Мои роскошные черные волосы были покрыты тяжелой вуалью, которая делала меня похожей на монахиню. Я решила сохранить свое красивое свадеб-ное платье, а теперь куски его разбрасывались по всему полу.
     Затем капитан ухватился за мой красивый корсаж, от-деланный кружевами, рванул его и оголил мою грудь. Я не могла произнести ни слова, дрожа от страха. Вид моей голой груди просто лишил его рассудка. Он грубо хватал-ся за мое платье и продолжал рвать шелестящий шелк, как сумасшедший - нет, как демон. Он разорвал его у талии, на бедрах, и в конце концов красивое свадебное платье валялось у моих ног. Вернее, это были жалкие ос-татки шедевра, сделанного известным парижским масте-ром.
     Затем была разорвана нижняя юбка, и нечем было при-крыть мое тело. Я стояла в полной растерянности, при-крывая руками свою наготу, замерзая и умирая от страха. Ушли все мои надежды, забыты все мои мечты. Я теперь была лишь его жертвой. В следующий момент я осознала, какому чудовищу попала в руки.
     Ревущий зверь напал на меня. Полностью одетый, он обрушился на меня всем своим весом. Его борода запол-нила мой рот. Вначале я ощущала невыносимую тяжесть его тела, потом его рука стала щупать мое самое сокро-венное место, и вдруг без всякого предупреждения и под-готовительной ласки я ощутила ту часть мужчины, о ко-торой так часто мечтала и которая должна быть источни-ком неописуемого наслаждения.
     Я почувствовала горячую штуку между ног - мой муж силой раздвинул их своими коленями. Его дубинка была твердой, и, несмотря на свою растерянность, я ощущала, как она тычется, ища то место, в которое надо было влезть.
     Он нашел это место быстрее, чем я ожидала, - то кро-шечное отверстие, которое так часто испытывало наслаж-дение от тонких пальчиков Генриетты. Но тут же все мое тело охватила такая страшная боль, что я заревела, как раненый зверь. Как будто раскаленный железный прут вонзился в мой живот. Боль была такой невыносимой, что мужу не потребовалось затыкать мне рот рукой, как пер-вый раз: я потеряла сознание.
     Когда я пришла в себя, он стоял надо мной почти голый и собирался положить холодный компресс на мой горя-щий треугольник. Возле кровати стоял таз с водой, по-красневшей от моей крови.
     Я смотрела на тяжелый, громадный инструмент мужа, который свисал почти до колен, - инструмент пытки, так мучительно терзавший меня. Это был инструмент, кото-рый сделал бы честь любому жеребцу. И, к своему ужасу, я скоро это осознала.
     - Ну, все кончено. Ты меня здорово напугала своим обмороком. Не беспокойся, первый раз всегда бывает больно. Ведь больно было, да? Но все кончено, в конце концов, ты не старуха, так ведь? - И тут я услышала эти ужасные слова:
     - Ладно, дорогая, давай приступим. Я еще не закончил свое ужасное представление.
     С этими словами мужчина, который стал мне совер-шенно чужим, отодвинул таз и сказал:
     - Что, ты удивлена, что он так висит? Подожди, сейчас он изменится. Только прими нужную позу.
     «Позу»? Какую позу? Я ничего не понимала. Мой муж был совершенно другим человеком по сравнению с тем, каким он был в период ухаживания. Но оказалось, я еще не до конца испила эту горькую чашу.
     - Ладно, давай, раздвинь ноги, теперь подними бедра. Я хочу посмотреть эту прелестную ямку. Это меня при-водит в возбужденное состояние. Да, дорогая, ты еще по-дивишься своему мужу. Капитан Маклеод знает, как это делать, все это знают!
     Невероятно, это был мой муж! На свадьбе он выпил не-мало вина, он даже был пьян, может быть, он и сейчас та-кой от вина? Я еще не знала о необыкновенном распутст-ве этого человека.
     Он раздраженно бормотал:
     - Вот, черт, не встает! Ну, ничего, дорогая, я тебя не-множко похлещу, больно не будет. Но зато у тебя будет твердое внутри.
     С этими словами, которые я не сразу поняла, он взял свой кавалерийский хлыст - тонкий, очень гибкий бам-буковый прут, который всегда носил с собой.
     - Несколько слабых ударов - и он встанет, ты будешь довольна. Ты чего шарахаешься? Разве тебя отец не нака-зывал?
     Его жестокие руки, которые привыкли давать по уху новобранцам, схватили меня. Он бросил меня на кровать, почти вывихнув плечо, и я вынуждена была сдаться. Я легла на живот, как он приказал, и, рыдая, проговорила:
     - Ты хочешь бить меня в нашу брачную ночь! Но что я сделала, скажи мне, чтобы меня наказывать? Почему ты хочешь бить меня, а не заниматься любовью?
     - Но я тебе все это возмещу, я тебя введу в мир люб-ви. Ох, уж эти монастырские девицы, их-то я и люблю!
     С этими словами его хлыст просвистел в воздухе и впился в меня. Первый удар был ужасен, как укус змеи.
     - О, он начинает двигаться. Посмотри, Грит, я же тебе говорил! Еще несколько шлепков, и я тебе доставлю та-кое наслаждение, что ты долго будешь ходить с сияющи-ми глазами.
     Неужели он действительно считает, что делает мне одолжение? Но наносимые им удары явно доставляли удовольствие моему палачу. Я подверглась адской пытке. Я ерзала, пытаясь избежать побоев, но все было напрас-но.
     - Да лежи ты спокойно, черт возьми, ты лучше по-смотри на мою штуку!

     Скосив глаза в его сторону, я со страхом убедилась, что он не хвастается. Его член стоял, как дубинка. К счастью, мне тогда не пришло в голову, что этот зверь намерен снова всунуть в мое тело этот страшный инструмент.
     - Ну, Грит, попробуем снова?
     Боже, эти слова напугали меня больше, чем ужасное избиение.
     - Нет, пожалуйста, я больше не могу, у меня болит все тело, - взмолилась я.
     - А, чепуха. Ты тоже этого хочешь, я не слепой. Нука, быстрей раздвинь ноги, к чему эта фальшивая скром-ность? Я тебе уже говорил - невеста солдата должна быть быстрой, иначе она испортит самый красивый ма-невр мира.
     - Но... ты мне делаешь так больно! Ой, ой, я не могу, я больше не вынесу... Ой, ой, пожалуйста, прекрати это...
     Я извивалась, как червь, я кричала, визжала, но все бесполезно. Этот сумасшедший, овладевший моим телом, не слушал. Мои мольбы, казалось, еще больше возбужда-ли его. Сегодня я точно знаю, что это так. Слезы, крики и отчаяние - то, что этому чудовищу было нужно, чтобы сломать все естественные барьеры стыда и нежности, су-ществующие между полами. Только таким путем этот скот был способен закончить половой акт.
     Мой муж - да разве достоин он этого названия? - по-ставил свой инструмент пытки удивительно точно перед моими узкими воротами, преисполненный решимости к новому штурму, несмотря на мои протесты. Первый тол-чок этого тяжелого орудия чуть не лишил меня чувств. И мне стало ясно: либо эта толстая дубинка должна стать меньше, либо моя бедная маленькая дырочка просто ра-зорвется, так как она не способна так сильно растянуться.
     Чудовищный разряд, который потряс все мое тело, уст-ранил все сомнения по поводу результата этой неравной битвы. Громадный поршень вонзился в мое тело, дав ход какой-то адской машине. Это единственное сравнение, которое я могла сделать, потому что теперь регулярное, бесконечное движение вниз-вверх этого ужасного порш-ня, дьявольское постоянство которого напоминало мне слепое движение страшной машины,- это движение об-рушивалось на меня. К сожалению, на этот раз я ощуща-ла, что со мной делают, так как не было ни спасительной анестезии, ни потери сознания, которые облегчили бы мои страдания. Каждый болезненный толчок в мое тело точно регистрировался моей расстроенной нервной систе-мой.
     Я бы никогда этому не поверила: чудовищу удалось проникнуть в меня на две трети своей величины.
     Этот прямой кол вонзался в меня все глубже и глубже, каждый последующий удар поражал меня все сильнее...
     Туша, придавившая меня к матрасу, хрюкала, хмыкала, бормоча: «О, фантастика, чудо - какая прелестная ма-ленькая п..., как будто сделана из резины... намного луч-ше, чем первый раз... хм, она тоже становится мокрой... неудивительно, с таким х..., как мой!»
     Меня начало тошнить. Я была потрясена не только болью и унижением, но и ужасной вульгарностью этого человека, которого я любила, а теперь испытывала к нему отвращение. Мне казалось, что меня пронзают все сильнее, что громадный кол истирает меня до крови, с каждым толчком становясь все длиннее и толще. Я больше не мог-ла этого вынести. Меня охватила лихорадка, у меня воз-никали галлюцинации. Я видела снежный ландшафт, а потом - как будто плыву на парусной лодке в бурю. И эта страшная боль, разрывающая меня...
     - Ну, малышка, разве тебе не хорошо? Это то, что на-зывается хорошей е... Теперь ты можешь наслаждаться - я буду е... тебя, сколько тебе нужно. Требуется немало времени, прежде чем я кончу. Чем дольше, тем вы боль-ше это любите.
     Я задыхалась - из-за слез и рыданий мне не хватало воздуха. Из горла вырывался оглушительный визг, я во-пила так громко, что даже это тяжело дышащее животное стало обращать на меня внимание.
     Конвульсии, сотрясающие мое тело, судороги, побуж-дающие меня дергаться, очевидно, еще больше возбужда-ли моего партнера. Возможно, эти рефлексы моего стра-дающего тела усиливали его страсть, потому что остатки моего угасающего сознания позволили мне заметить: его член стал еще утолщаться'и увеличиваться. Да, я могла ясно это ощущать, он стал еще тверже в моей ослабевшей плоти. Стало так невыносимо, что я попыталась схватить этот бесконечно тяжелый кол обеими руками и вытащить его их себя.
     И тут же в меня прыснула горячая струя. Я думала, это кипящая вода, и испугалась ожогов, и в этот момент страшное копье вылезло из меня. Теплый сок стекал с моих бедер, простыня подо мной стала мокрой. Так я провела первую брачную ночь.
     Невероятно, но факт. Несмотря на ужас первой брач-ной ночи, несмотря на мое разочарование и страх, кото-рый я испытывала после нее, несмотря ни на что, я жила с капитаном как его жена. Хуже того, я твердо считала, что так и должно быть. И когда обстоятельства требовали мо-его унижения, причем в таких формах, которые не поддаются описанию, я терпела его выходки с преданностью жены. Мы провели медовый месяц в германском городе Висбадене. Капитан снял в аренду дом, к счастью, здесь не было близких соседей, потому что не было недостатка в криках и громких рыданиях. Он не щадил меня ни днем, ни ночью. Его похоть, похоть собаки или горячего жереб-ца, была ненасытной. Я уверена: единственное, о чем он жалел в этом мире, так это о том, что природа дала ему только один половой член.
     Его страсть не имела границ, и даже во сне его громад-ный стоячий орган говорил о желании. Он преследовал меня везде: в спальне, в гостиной, на различных кушет-ках и диванах - все они были свидетелями наших много-численных совокуплений. Каждый уголок, даже самый незаметный, использовался этим сатиром для удовлетво-рения своей похоти. Не думаю, что остался хотя бы один стул, который не служил бы хоть раз пьедесталом для плотских забав моего мужа. У него была мания использо-вать самые невероятные места для действий, которые большинство людей предпочитают совершать в уедине-нии. Я сгорала от стыда, когда муж набрасывался на меня во дворе и даже в парках Висбадена. Он ставил меня у де-рева, задирал платье и работал надо мной среди бела дня, не боясь прохожих. Он говорил, что нет ничего более возбуждающего, чем импровизация этого дела, и что у людей глупые предрассудки заниматься любовью только в изолированных комнатах, подальше от окружающего мира.
     - Какого черта нам прятаться? Даже звери делают это, где хотят, прямо на глазах людей, и они не находят в этом ничего особенного. О, мораль наших городов - сплош-ное лицемерие! - он говорил это не только мне, но и зна-комым, что вызывало удивление, а меня повергало в страшное смятение.

Звони скорее! Просто подними трубку и набери номер, всё остальное девушка сделает сама. У нас девушки на любой вкус - блондинки, брюнетки, рыжие, худенькие, полные, ... Скорее утоли свой секуальный голод! Вход »